Клоны Инферно. А до потопа оставалось всего 750 лет… - Роман Борин

Но скоро появились добрые животные. Откуда-то пришли коровы, которые, мыча, к нам подходили сами. Из молока потом мы научились делать творог и масло. Когда же наступила осень, фруктов оставалось ещё много. Осень и зима прошли лёгко и быстро. Вернулось лето, зацвели деревья, травы. Так мы прожили долго, лет пять, а может больше. Однажды из-за северо-восточных гор в долину прилетело около десятка птиц. Все они чем-то походили на ту, которая катала нас по небу, но были меньше и не переливались радугой, зато светились чистым серебром.

Те птицы опустились на противоположной стороне реки, на тот зелёный луг. Оттуда вышли юноши, прекрасные, как боги, и без одежды. Увидев нас, красавцы помахали нам ладонями и, переплывши реку, оказались рядом с нами. Мы так обрадовались, словно это были наши братья. Они раскрыли нам свои объятия, и мы кидались в них, мы вешались парням на шеи – настолько они были привлекательны. Счастливые, мы жили с ними, не считая дней. Увы, они любили нас недолго. Все мы скоро забеременели. Парни же нам вдруг сказали, что им пора покинуть Сытую долину. Ох, как рыдали мы и умоляли их остаться, но они ласково нас успокаивали.

«Не бойтесь, мы вернёмся, когда вы будете готовы к родам, – сказали юноши. – Сейчас же Учителя нас требуют к себе: нас ждут серьёзные и важные дела».

«Возьмите нас с собой: не можем жить без вас!» – кричали мы им вслед. «Нельзя: Учителя не позволяют», – ответили любимые. За время жизни с нами они не рассказали о своей стране ни разу и так и не назвали своих имён. Мы только догадались, что их прислал старик, который спас нас от зелёного тумана.

Юноши не обманули. Когда потребовалась помощь перед родами, серебряные птицы снова вынырнули из-за облаков. От радости мы были вне себя! И парни жили с нами долго, пока рождённые от них малышки не подросли, а мы не забеременели снова. И вновь любимые нас покидали, на птицах улетая невесть куда и возвращаясь перед тем, как мы должны были рожать. Рождались почему-то только девочки, хотя нам очень мальчиков хотелось.

Однажды юноши исчезли навсегда. Напрасно мы и наши дочки вечерами вглядывались в облака на северо-востоке. Нам иногда казалось: вот они, серебряные птицы, возвращаются. Но то были живые птицы.

За год до появления могучих всадников, пришедших с юга из-за гор, в долине появился другой старик, в свободном длиннополом чёрном плаще со звёздами. И он сказал, что первый старец – друг его. И он просил нам передать, чтобы боялись крупной рыбы. «Как только рыба в речке станет столь тяжёлой, что в одиночку поднять её никто из вас не сможет, бегите из долины поскорее, желательно на юг, за горы», – предупредил нас этот человек.

И ещё с он сказал, что скоро в долину явятся мужчины на конях. Они и станут нашими мужьями навсегда, и мы от них – все женщины в долине – начнём рожать мальчишек. Поведав нам об этом, он исчез, как будто и не приходил совсем. И мы его слова уже совсем было забыли, как появились вы, могучие, лихие всадники. И вы на нас женились. Потому что рождённые от прилетавших на серебристых птицах обнажённых юношей к приходу вашему успели подрасти, – закончила Ульрика свой рассказ…

Глава четвёртая. В когтях Орла

Кимарану тогда было три года – он всё запомнил.

Великий Главарь отважных киммеров Кимвал не привык уходить от опасности. В то же время он тосковал по родине, его мучила совесть и чувство вины перед оставленной дома женой Ольгой, которую он сам так назвал в честь пришедшегося ему по душе города Цивилизации Ольгонии. Дома остались его престарелые родители, братья, дети от Ольги, друзья и… неповторимый запах степного разнотравья. Он сосредоточенно думал, как увести людей, не ущемив достоинства воинов.

– Но почему вы решили, что час беды уже близок? – спросил вдруг женщин один из мужей.

– Маранна утром осматривала поставленные с вечера сети в реке, и попавшая в них рыбина оказалась неподъёмной! – загалдели сестры Сытой долины.

– Но может, там всего лишь одна рыбина такая крупная, а ваш старик имел в виду, когда вся рыба станет неподъёмной, – засомневались воины.

Мужья и жёны принялись с жаром спорить, а Кимаран тем временем, пользуясь занятостью взрослых, решил залезть на скалу, где какая-то красивая птица свила гнездо. Скала находилась шагах в трёхстах от края долины на уступе Южного взгорья. Ходить туда особенно не запрещалось, но и не поощрялось. Если бы кто-нибудь из взрослых заметил, что Кимаран взбирается по склону, обходя скалу сбоку, то непременно бы предупредил родителей, и с мальчиком, возможно, ничего бы не случилось. Но, к удовольствию трёхлетнего мальчишки, давно положившего глаз на это гнездовье (уж очень хотелось ему подержать в руках птенчиков, время от времени пищавших оттуда), никто его самовольной отлучки не обнаружил. А когда он обошёл скалу сзади, увидеть его и вовсе стало невозможно. Пока взрослые горячо обсуждали свою проблему, Кимаран, цепляясь за корни мощных растений, торчавшие из скалы, словно ловкая мартышка, взобрался на вершину и наконец-то достиг своей цели.

Птенцы отчаянно пищали, махали крылышками и пытались клевать незнакомца, но он всё-таки взял их в ладони – сначала одного, потом другого, третьего. Он ласково разговаривал с ними, передразнивал их писк, поглаживал пальцем их спины и головки, отчего птенцы в страхе замирали, ожидая неминуемой смерти.

Кимаран подносил их к глазам, пытаясь рассмотреть мельчайшие детали рисунков на их пёрышках. Он так увлёкся, что проглядел опасность – парящего над ним огромного орла, из тех, которых на земле живёт, по-видимому, очень мало. Полагая, что это просто облако закрыло солнце, мальчишка слишком поздно взглянул над собой. От неожиданности он выпустил птенцов из рук и тем самым спас их от когтей хищника. Но, увы, попал в эти когти сам.

Могучая птица исторгла из себя клёкот, выражавший бурную радость: вместо каких-то жалких пучков перьев попался увесистый кусок мяса! Но эта победная песнь охотника заставила людей устремить свои взгляды в сторону, откуда донёсся клёкот. А Кимаран не успел даже испугаться. Так же как не успел и сообразить, что ему необходимо посильнее дёргаться и что есть мочи кричать. Он просто висел в когтях хищника, точно был копной соломы, и молчал.

Поражённые столь удивительнам зрешлищем, люди остолбенели. Лишь когда орёл, величественно ровно махая крыльями, описал два круга над чужим гнездом и лёг на четко выраженный курс на юг, заголосили все: и женщины, и воины, и сам главарь. Ульрика же и вовсе чуть не потеряла сознание.

Вскрикнув «Это ведь мой Кимараша, мой мальчик!», она зашаталась под грузом накатившегося ужаса.

Кимвал в молчании метнулся в шатёр за луком. В душе проклиная себя за то, что все они давно отвыкли при себе держать оружие: враги в долину даже не заглядывали. Воины принялись ловить рассёдланных коней, но было уже поздно: натянув тетиву, Кимвал обнаружил, что стрелять не в кого – птица уже превратилась в чёрное пятно на фоне поросших чистой зеленью гор и голубого неба.

Несколько суток пахан и его самые выносливые воины рыскали по южным горам, пытаясь разыскать гнездовище подлой птицы. «Не найдём живого ребёнка, так хотя бы врага изрубим на кусочки, чтоб душу отвести!» – твердил сквозь зубы Кимвал. Увы, каких-либо следов его похищенного сына и проклятой птицы обнаружить им не удалось. Стало очевидным, что за добычей прилетал орёл издалека.

– На все воля Крона, – рассудил пахан-отец, – а нам надо думать о женщинах и детях, а то, чего доброго, их тоже потеряем.

– Ты и вправду считаешь, что зелёный туман – это не вымысел? – удивились отважные воины.

Хан было рассердился: что ж, мол, по-вашему, Ульрика и все остальные женщины бредят? Но вдали от дома ссору с лучшими воинами решил не затевать.

– Искать орла, не зная точно, куда он полетел, в каком даже направлении – глупая затея отца, потерявшего с горя рассудок. Я ещё и пахан, а не только отец. К тому же вы обещали мне молчать про тайну моего греха с Ульрикой. Она – жена Одара, и об этом должны знать все, кто не узнал о том, что было между мной и ней. По крайней мере, до момента, пока я сам не посчитаю нужным эту тайну раскрыть перед моими соплеменниками. Но Кимарана не найти при всём желании. Наверное, то был не просто большой орёл. Скорее, то явился к нам посланец Крона, ибо птицы таких размеров – чрезвычайная редкость. Никому ещё из нашего рода, а я думаю, и вообще из рода человеческого, не удавалось поймать или хотя бы ранить подобную птицу. И раз мы, потратив столько сил и времени, не наткнулись даже на её помёт и остатки съеденной пищи, стало быть такова воля Всевышнего. Может, орёл вовсе не съел мальчика, а понёс его в чертоги великого из великих, бога Крона, сотворившего мир. Так что не будем уподобляться упрямым ослам, а вернёмся назад и помолимся, совершив всесожжение Крону, как и положено в таких случаях.